Больное и думы

Апатия и отупелость
Наполнили жизнь до краев.
Все то, чего страстно хотелось,
Я понял, увы, не мое.

К высоким свершениям духа
Я, видимо, не был готов.
Разруха, разруха, разруха
На белую свежесть листов

Стекает из мозга сквозь руку,
Сквозь острый графитовый шип,
И вновь обрекает на муку
Обрывки увядшей души.

И ищет ответ суматошно
В извилины вросшая мысль,
Но только найти невозможно
Его в обиталище тьмы.

В сознанья открытые двери
Втекает лишь хмурая грусть:
Не верю, не верю, не верю,
Что я хоть на что-то гожусь.

Что я хоть на что-то способен,
Что я еще что-то могу...
И мир растворяется в злобе,
И боль расцветает в мозгу.

И хочется спрятаться где-то,
В кромешном и темном саду,
Забыть про замашки поэта,
Актерско-вокальную дурь,

Захлопнуть некрепкую створку
Распахнутой настежь души,
Забить в мозжечок и в подкорку:
Не пой, не играй, не пиши!!!

Кому оно в сущности надо?
Тебе самому-то зачем?
За это не светит награда,
Но ломится уйма проблем.

И в этих рефлексиях вялых
Душа выгорает дотла,
Ее остается так мало,
А дальше? Неясная мгла...

Как верно заметили люди:
Ползучий – летать не горазд.
Но тот, кто над серостью будней
На крыльях парил, и не раз,

С трудом, но способен в угоду
Себе и покою людей
Отринуть большую свободу
И вытравить память о ней.

Упасть на холодные склоны
И ползать не зная страстей.
И в небо смотреть отрешенно,
Не думая о высоте.